Она запнулась.

— Ну и у него был нос…

— У каждого есть нос.

— Ну ладно, не обязательно, чтобы это был Джимми, но как-то же мне надо тебя называть.

Они снова взбирались на какую-то возвышенность, направляясь к лесу; нога Вуда вдруг совсем отказала, он начал падать, но девушка придержала его и осторожно опустила на землю.

Острая боль пронзила тело лейтенанта, на лбу выступил холодный пот. Стиснув зубы, он пополз дальше на четвереньках. Девушка помогала ему, тяжело дыша.

— Когда мы переберемся через гребень, — проговорила она с трудом, — я осмотрю твою ногу.

— Ранение навылет, по-моему, — процедил Вуд. — Слушай, Рыжик. Давай я посижу здесь, а ты бери монтировку и спальник…

— И что дальше? Идти в полицию? Или на военную базу? Чтобы меня там арестовали или пристрелили? Глупости. Наш единственный шанс — это найти «Патриотов».

— Что?

Он уставился на нее с недоверием.

— Слушай, «Патриоты» защищают простых американцев, и ты это знаешь. Значит, они против Маковски и его псов из «Ударных отрядов». Ведь так? Я правильно говорю?

— Да, но…

Внезапно где-то в небе затрещал винт вертолета. Вуд схватил девушку за плечо.

— Беги к тем деревьям!

— Заткнись.

Она закинула его руку себе на плечо и помогла встать, а потом то ли повела, то ли потащила вдоль насыпи туда, где плотной стеной высились ровные ряды сосен.

Вуд поднял голову, пытаясь определить, где находится вертолет. Он сразу понял, что это военная машина.

— Черт, они ищут нас, Рыжик.

— Ну этого следовало ожидать.

Вуд взглянул ей в лицо. У нее были очень красивые зеленые глаза. На грязных щеках игриво рассыпались веснушки. А за ее спиной он вдруг увидел оставшийся на земле спальный мешок с электроподогревом. Тот лежал — как назло — блестящей стороной вверх; рядом валялась монтировка.

Солнце светило вовсю, и зеркальная поверхность спальника полыхала в его лучах так, что лишь слепой мог бы это не заметить.

Девушка перехватила взгляд Вуда и резко обернулась.

— Черт! — крикнула она.

Лейтенант пытался удержать ее, но рыжеволосая вырвалась и бросилась назад.

— Нет, Рыжик! — заорал Вуд. — Не надо!

Она уже была рядом со спальным мешком, схватила его. Вертолет завис как раз над ней, тень машины накрыла девушку. Из мегафона загремел голос с металлическим акцентом:

— Стоять и не двигаться! Будем стрелять!

Девушка прижала спальник к себе.

Ее зеленые глаза посмотрели на Вуда.

Он увидел, как ее губы шевельнулись, но слов различить не смог. А потом девушка улыбнулась.

Держа спальник перед собой, она бросилась бежать в сторону от спасительных деревьев, к шоссе. Вертолет летел за ней, большой пропеллер зловеще стрекотал.

— Стой! Будем стрелять! — снова прогремел мегафон.

Вуд с усилием полз по земле, двигаясь к склону, поросшему соснами; его глаза не отрывались от фигуры девушки.

А она была уже возле ограждения у обочины шоссе. Вертолет пошел на вираж.

Лейтенант увидел какой-то блеск, возможно, металла или линзы бинокля. А потом застучал пулемет.

— Рыжик!

Глаза Вуда наполнились слезами, но он не отрываясь смотрел, как тело девушки катится по асфальту, а ее грязная белая блузка постепенно становится красной.

— Рыжик…

Глава одиннадцатая

Осадка была слишком маленькой. Рэйчел, которая сидела рядом с Эшбруком на носу «Руфь II», прочла его мысли.

— Здесь пролив, — сказала она. — Наш рулевой когда-то был контрабандистом, возил наркотики. Это очень сомнительная личность, но он любит деньги. Когда он лишился ноги…

— Не обязательно мне это знать…

— Ему отрезали ее циркулярной пилой, — невозмутимо продолжала Рэйчел, ее слова звучали в унисон звукам, которые издавали волны, накатывавшиеся на борта яхты. — Этот парень больше не мог работать, тем более что он очень обиделся на своих бывших коллег — ведь они бросили его, искалечив предварительно, умирать от потери крови и шока. Как-то он сумел выжить, но с тех пор перестал заниматься наркотиками. А свое дело он знает прекрасно. Здешняя акватория известна ему не хуже, чем собственная ладонь.

— Я вспоминаю, что читал как-то об одном исследовании, — улыбнулся Эшбрук, не отрывая глаз от полоски берега.

Солнце уже садилось, заливая все вокруг багровым светом, густые тени ложились на песок.

— Так вот, выяснилось, что большинство людей не в состоянии отличить рисунок на своей ладони от линий на чьей-нибудь другой.

— Это очень серьезный аргумент, — рассмеялась Рэйчел. — Только представь себе: ты просыпаешься утром и вдруг оказывается, что у тебя вместо своей ладони — чужая.

— Это было бы ужасно.

Эшбрук по-прежнему смотрел на берег.

— Ладно, оставим фантастику, — произнес он. — Кажется, жизнь собирается преподнести нам нечто не менее увлекательное.

Он протянул руку и указал на отмель. Там, среди пальм, ясно просматривались силуэты людей.

— Мы ведь уже не сможем развернуться в этом проливе?

— Да, мы уже не сможем развернуться в этом проливе, — как эхо ответила девушка.

Томас Эшбрук поднял с палубы водонепроницаемый мешок, в котором лежал автомат, и потянул на себя молнию.

— Спустись вниз, — коротко приказал он.

Глава двенадцатая

Охранников в фургоне, где они сидели, не было. Да и зачем они тут? Все равно никто не смог бы убежать, ведь руки заключенных были крепко связаны за спиной при помощи капронового шнура, который обычно используется полицией при крупномасштабных задержаниях во время массовых беспорядков.

Шнур был тонкий и прочный, при малейшей попытке разорвать его он больно впивался в кожу, разрезая ее до крови. Впрочем, некоторые офицеры попробовали все же это сделать, но быстро осознали тщетность своих усилий.

Когда все уже расселись в фургонах, охранники прошлись по рядам с новыми мотками шнура. Теперь они опутывали щиколотки людей, привязывая их друг к другу. Таким образом получилась живая цепочка — никто не мог вырваться из общей кучи.

Снова мужчин отделили от женщин, а также офицеров от рядового и сержантского состава. Впрочем, таких тут было немного. Представители различных родов войск по-прежнему были перемешаны друг с другом — рядом сидели морские пехотинцы, моряки, летчики, пехотные офицеры и люди из береговой охраны.

Фургон, в котором находился подполковник Янг и еще двадцать три человека, долго тащился по какой-то ухабистой дороге, но вот, наконец, остановился.

В течение нескольких минут ничего не происходило.

— Вы думаете, мы уже на месте, сэр? — спросил Янга молодой летчик, с которым подполковник был связан одним шнуром. — Мне уже так надоело просто сидеть.

Янг добродушно улыбнулся.

— Тогда почему ты пошел в авиацию, если не любишь сидеть?

Офицер засмеялся.

Янг кивнул.

— Да, надеюсь, что мы уже приехали.

Словно в ответ на их сомнения и надежды дверь фургона открылась и внутрь ворвался поток свежего ночного воздуха. По спине подполковника пробежали мурашки.

В проеме был виден капитан Брэндон, которого окружали полтора десятка солдат из «Ударных отрядов», все с автоматами в руках.

— Мы решили, — сказал Брэндон, — дать вам и вашим людям возможность немного прогуляться, подполковник. До места назначения еще пара миль. Ну хоть разомнетесь.

— Благодарю, — сухо ответил Янг.

— Не за что, сэр, — улыбнулся капитан.

В фургон влезли двое охранников без оружия. С помощью небольших острых кусачек они принялись перерезать шнур, которым были связаны ноги заключенных.

Томас Эшбрук последний раз посмотрел в бинокль. Люди, которые находились на берегу под пальмами — а они не делали не малейших попыток скрыть свое присутствие — могли оказаться кем угодно. Контрабандистами, боевиками «Фронта Освобождения», береговой охраной в подчинении шефа президентской Службы безопасности Хобарта Таунса или представителями «Патриотов» из Майами, которыми руководил Гильермо Мартинес.